Кондрацкая ЕленаИгла
Глава 1
Игла смотрела в белёсые глаза мертвеца.
Стоило моргнуть, и он исчез, растворился в тенях, оставив холодное дыхание на коже и боль в сердце. Игла огляделась, пытаясь сообразить, где находится. Со всех сторон её обступал лес, тихий и багровый, утонувший в лучах заходящего солнца. Так не пойдёт. Если она не выберется из чащи в ближайшее время, рискует стать закуской для гулей или ещё каких тварей, выползающих из нор после заката. Из оружия при ней был только нож да строптивый огонь, от которого в последнее время не было проку.
Сверившись с зарубками на сосне, Игла окончательно убедилась в том, что леший водит её по кругу, вгляделась в темноту деревьев, надеясь различить знакомую оленью черепушку с алыми лентами на рогах, прислушалась, надеясь разобрать звон золотых колокольчиков, но услышала только ухающую вдалеке сову.
— Не желаю я зла твоему лесу, — проворчала себе под нос Игла, скинула с плеч прибитую пылью накидку, торопливо вывернула наизнанку и снова надела. Если леший и правда не выпускал её из лесу, это поможет. — Мне только-то и надо, что попасть на одну скромную полянку, не упрямься.
За спиной хрустнула ветка, Игла стремительно обернулась, но никого не увидела. Солнечные лучи, что стелились почти вдоль земли, ослепили её, и Игла, сощурившись двинулась прочь от них — на восток, как и велели деревенские, у которых она выспрашивала дорогу.
То ли лешего не обманул трюк с накидкой, то ли Игла сама сбилась с пути, но солнце село, а она так и не добралась до заветной поляны. А может, никакой поляны и не было вовсе. В конце концов, всё, что было у Иглы — слухи да сплетни стариков и дураков, некоторые из которых пытались отыскать тайное место, только вот никому из них это так и не удалось.
Игла раскрыла пустую ладонь и попыталась призвать пламя, чтобы разогнать сгущающуюся темноту, несколько тёплых язычков лизнули пальцы и тут же потухли. Игла застонала и тряхнула запястьем. Она слишком устала — чары, как и силы, были на исходе.
Ночь окутала лес, отбирая зрение и призывая в услужение холод. Игла зашагала медленнее и тише — надо быть настороже. Зверей, что водились в лесах, она не шибко боялась — как-нибудь да совладает с волком, выпросит милости у медведя, поклонится дикому кабану и пойдёт своей дорогой. С нечистью же так просто не справиться — ни мертвяка, ни волколака не усмирить шепотками да заговорами. А у неё — обычной деревенской ведьмы — лучшего не водилось. Лес, что лежал за тридевять земель к западу, был Игле помощником и другом, знакомым с раннего детства. Леший там не сплетал под ногами лживые тропы, а встречал дорогую гостью радушным хозяином: выводил к грибным местам, целебным травам и звенящим ручьям. Этот же лес был чужим, неприветливым — подбрасывал под ноги камни и корни, раздирал подол колючками, щетинил ветви и пугал туманными мороками да невидимыми голосами из чащи.
— Ну же, выведи меня, Хозяин Леса, — Игла поклонилась на все четыре стороны, надеясь, снискать милость лешего, пролила на земь воды из фляги и насыпала хлеба, щедро отломив половину от припасённой лепёшки. — Покажи догово Кощеево. Не по нраву тебе мои дары, может кровушки моей испить желаешь? Так мне для тебя, Владыка Чащи, ничего не жаль.
Кровь пролилась легко, напоила землю и исчезла среди корней. Игла подула на рану, спрятала нож и обмотала ладонь чистой тряпицей, которых всегда брала прозапас. Корни зашевелились, заскрипели, принимая плату. Зашумела листва в безветренной ночи. Из темноты послышался тихий звон колокольчика. Леший звал Иглу за собой.
Понадеявшись, что ведёт он её не в логово зверя или нежити, Игла двинулась на звук, прошла меж чёрных, поросших мхом стволов, слыша, как переплетаются за спиной колкие ветки, отрезая обратную дорогу. Но Игла и по доброй воле не ступит из леса, до тех пор, пока не отыщет того, за чем пришла. В сердце чужого леса начинался путь к сердцу родному и любимому, тому, что смолкло до отведённого срока, оставив незаживающую рану в груди Иглы, невидимую человеческому глазу и оттого не подвластную ни травам, ни заговорам.
Звук колокольчика отдалялся, Игла зашагала быстрее, больше не заботясь о скрытности, но даже так, воспитанная лесом, выросшая дикой травой, ступала она гораздо тише обычного человека. Расступались великаны-деревья, расползались змеями корни, и даже слепая луна показала из-за облаков рога, чтобы осветить путь. Впереди показалась поляна.
Круглым зелёным глазом глядела она на кружащих в воздухе светлячков. Они медленно покачивались вверх-вниз, оставляя за собой бледные световые дорожки, в которых намётанный глаз Иглы подмечал золото чар. Длинная рогатая тень мелькнула на другой стороне поляны и слилась с мраком ночи — леший выполнил свою часть договора. Поблагодарив его и поклонившись в пояс, Игла смело шагнула на поляну. Светлячки отпрянули от Иглы, откатились волной, не позволяя ни разглядеть себя, ни поймать. Один запутался в паутине, что растянула серебряные нити меж стеблей высокой травы. Дрожал в её центре, но вырваться не мог. Игла присела, чтобы рассмотреть его поближе. Оказалось, это был вовсе не светлячок, а крохотный шарик волшебного света.
«Вход в логово Кощеево охраняют пленённые духи — живые жемчужины с бус мавок, что клялись Кощею в любви да сгинули в его когтях», — говорила слепая старуха, которую Игла отыскала в забытой богами горной деревне. Её кривой палец, цепкая память и быстрый язык и указали Игле путь в незнакомый лес. Чужие истории привели её на Кощеев порог.
Вспоминая, что слышала, Игла ухватила застрявшего в паутине светлячка и поднесла к губам.
— Прошла сотню дорог да нашла твой порог, дар от гостя прими, гостю дверь отвори. — И раздавила духа меж пальцев. Разлетелись зелёные искры из её ладони, закружились, обжигая пламенем и осыпались на траву.
Сперва Игла решила, что ничего не произошло, а после повернула голову и увидела большой чёрный терем. Он вырос посреди поляны, тучей заслонил луну, недобро взглянул на Иглу резными окнами и застыл, оскалив пасть крыльца. Свет внутри не горел, дом хранил молчание, ожидая, пока гостья — или добыча? — сама войдёт внутрь.
Игла не медлила, чтобы страх не успел вонзить в неё острые зубы, взбежала по высоким ступеням и толкнула приоткрытую дверь. В темноте вспыхнули свечи, одна за другой, каждая в свой черёд, освещая просторную прихожую. Никто, кроме них, не встречал Иглу.
— Вечер добрый, дорогой хозяин! — голос Иглы улетел в коридоры и вернулся раздробленным эхо, таким звонким, будто стояла она не в деревянном тереме, а в каменной пещере.
Никто ей не ответил.
Таяли, роняя на пол воск, свечи, беспокоилось их пламя, когда Игла проходила рядом, подбираясь к крутой лестнице с резными перилами. Игла шла тихо, озираясь по сторонам. Стены терема украшали росписи: переплетались друг с другом маковки диковинных цветов, закручивая стебли в круги и спирали, такой искусной и тонкой работы, что казались живыми, готовыми вот-вот уронить лепесток-другой на каменный пол. Ни одна ступень не скрипнула под лёгкой ногой, и вышла Игла к большим деревянным дверям, прислушалась, толкнула тяжёлую створку. Зажглась новая сотня свечей, и развернулся перед Иглой чудесная зала, такая богатая и красивая, каких Игла ещё не видывала.
Синие остролистные своды, покрывали сотни золотых солнц больших и малых, перемежаясь с рогатыми лунами и крапинками звёзд. На чёрных стенах раскрывали крылья птицы, гнули шеи, выводя немые песни среди красных и рыжих цветов. У четвёртой стены, сплошь чёрной, стоял каменный трон с высокой спинкой.
«Будто в царские палаты попала, — подумала Игла, прижимая ладони к груди от восторга. — Только вот где же царь?»
Страх, который она вместе с ножом на поясе несла весь свой долгий путь, отступил под натиском окружающей красоты. Завертелась Игла, разглядывая чудные рисунки в бликах огня, а когда повернулась вокруг себя, увидела стол, накрытый белой скатертью. Моргнула, и на скатерти появились блюда и кувшины, полные пищи и вина. Запечёные рябчики да утки, румяные караваи, разноцветные похлёбки, сдобренные сметаной да зеленью — столько всего, что хватит накормить целое семейство. Рот наполнился слюной, и Игла сглотнула, уговаривая пустой желудок жаловаться потише, — не за тем она сюда пришла, не для того.
— Ты меня коль привечаешь с богатыми харчами да сладким вином, сам покажись, — крикнула Игла. — Негоже хозяину прятаться, когда гости в доме! Выйди, дай тебе поклониться, да гостинцы вручить. Есть у меня для тебя и дар, и разговор — как полагается.
«Разговор у меня короткий, а дар мой — нож в сердце», — закончила Игла мысленно, высматривая в тенях зала хозяина терема. Но ей снова никто не ответил.
Исходила Игла половину терема, но не нашла ни души — ни живой, ни мёртвой. Расписные залы, спальни со свежими перинами, купели, полные горячей воды с запахом трав — всё здесь ждало и жаждало гостей, но стояло без дела. Толкнула Игла очередную дверь и оказалась в ни много ни мало — в хозяйской сокровищнице. Стояли по полкам и столам сундуки и ларцы, полные камней, серебра да золота. Висели на стенах зеркала в драгоценных рамах и белое оружие, полное крови и запретных чар. Тянулись, уходя темноту, бесконечные шкафы, снизу доверху уставленные стауэтками, вазами, кубками, свитками — кажется, всем чем придётся, от дорогих вещиц до, на первый взгляд, сущих безделиц. Воздух в сокровищнице искрил от переполняющей её магии.
«Харчи и постель не подошли, привёл меня на богатства свои поглядеть? — думала Игла, проходя меж полок и ничего не трогая. — Слышала я, что Кощей гостей испытывать любит, перед тем, как жизнь отнять у тех, кто хлеб со стола возьмёт или спать с ним ляжет. Только вот, — Игла мысленно ухмыльнулась. — Кому в голову придёт спать со стариком?»
Игла прошла мимо большого зеркала, гладь которого поймала пламя её волос, заплетённых в длинную косу. Игла остановилась и невольно засмотрелась на прекрасные черты своего лица. С него пропали веснушки, а вместо них вспыхнул нежный румянец, лесная зелень глаз заиграла яркой бирюзой морей, на голове сверкала самоцветами коруна, шею обвили тяжёлые нити бус. Игла коснулась груди, но нашла пальцами только лён рубахи.